Lord K.

В 2003 году я покинул Землю на борту марсолёта «Спирит». Семь месяцев спустя я прибыл на Марс. В прошлом году в ходе моего исследования на Марсе, я попал в засаду группы марсиан-повстанцев, обитателей анальных проходов, которые причинили мне жуткую мучительную боль с помощью анальных зондов.
Через несколько недель после непрекращающихся физических мучений, они отпустили меня. Как прямое следствие этой жестокости, я страдаю сейчас разрывом матки, и медицина тут бессильна - мои марсианские хирурги считают ее неоперабельной. Я пишу это письмо к Bам на ноутбуке лежа на больничной койке в марсианской столице Жвронг.
До отлета, я оставил в 4 оцинкованных ящиках-сейфах в одном из европейских финансовых учреждений сумму в размере $11.600.000 (одиннадцать миллионов 600 тысяч долларов США), которая будет предоставлена Вам, если Вы примете мое предложение.
Теперь, когда мне осталось жить всего несколько недель, я слишком болен, чтобы выдержать долгий и трудный путь к себе домой, в Южную Африку. Поэтому я решил пожертвовать часть своего состояния церкви или благотворительной организации, которая будет использовать эти деньги тем способом, о котором я сообщу Вам немного позже. В ответ на Вашу помощь, я разрешу Вам оставить себе 30% от этой суммы за беспокойство плюс дополнительные 10% на покрытие расходов...

Полностью + оригинал - в журнале уважаемого alex_kraine

Бутылка из под водки Lunikoff*
Снимок сделан 17 мая 2009 года в заброшенном военном городке Крампниц близ Потсдама
Originally uploaded by cbmd @ Flickr

-------------
* Производится и сейчас, но разливается в совершенно другую тару.
Оригинальная бутылка (на снимке) имитировала ракету-носитель с космической станцией "Луна" (1959), которую по аналогии со спутником называли "лунником". Отсюда и название напитка

Валентине Терешковой
За полет космический
Подарил Хрущев Никита
( Collapse )

Навеяно вот этим постом.
Прочитал и вспомнил, как в 1989 году шел я мимо Румянцевского музея в чудный летний вечер. Шел из гостей и был слегка навеселе (см. у Пушкина: "не слишком, а слегка"). И навстречу мне с трудом передвигался старый немец, который был пьян вдребадан. Увидев на мне куртку с эмблемой "Адидас", он за эту куртку меня схватил и начал радостно лопотать: "О, Адидас, гут, дойче, дойче!" Затем обратился ко мне с пространной речью на языке Гете и Клаузевица. Я гордо ответил, что нихт ферштеен. Старый козел, дыша спиртовыми парами, повторил свою речь.
В самом деле я его довольно хорошо понял. Он хотел, чтобы я ему, уроду эдакому, поймал такси и отправил прямиком в отель "Космос", который у ВДНХ. Конечно, другой бы человек обрадовался, выудил бы у немца всю наличность (желательно в дойчмарках) и отправил бы его не в "Космос", а к такой-то матери на первом попавшемся частнике.
Но не таков был я! Во мне вместе с собственными спиртовыми парами вскипела ярость благородная: старый урод, небось, воевал в вермахте, а может, и в СС, а теперь хочет, чтобы я его обслуживал и еще за рукав дергает! Нет уж, нет уж!
И когда немец произнес свою речь в третий раз, прибавляя то и дело "нихт вар" - я, вместо того чтобы бежать за такси, сделал страшные глаза и ответствовал:
"Гехе цум тойфель, ферфлюхтер наци швайнхунд!"
Турист из Федеративной республики испуганно втянул голову в плечи, отпустил мою несчастную куртку и засеменил дальше. Горячо надеюсь, что в тот вечер он нашел своего Виргилия и остался без наличных марок.